Мария Чинихина - Музыкант и наследница
– Который час? – спросила она и зевнула.
– Около трех ночи, поезд прибыл на вокзал до полуночи. Я час бродил по ночному Городу и думал…
– Ты приехал на поезде?
– Купил билет за пару минут до отправления, в аэропорт ехать не было смысла, последний рейс улетел без меня. Я понадеялся на Весту, а она подвела меня.
– На утро я пригласила стилистов, они подберут нам образы на свадьбу. А вчера я убедила бабушку пожаловать тебе титул. Меня задели нелепые слухи в прессе, что наш роман в картинках выдумка.
– Твоя идея вызовет еще больше разговоров и бездумных статей в газетах, основанных на слухах! – возразил Анри. – Скажи королеве, что я отказываюсь. Мисс Райт явно дала понять, что титулованный господин из меня не получится!
– Если хочешь, чтобы каста и общественность тебя уважала, придется согласится!
– Я не против уважения, но за реальные заслуги!
– Это не все. Мистер Смолл предложил должность руководителя отдела культуры. Бабушка поддержала Большой Совет, как и я. Команда сформирована и заработает в начале года! Титул необходим… Соглашайся!
– С одной каторги на другую, чудеса! – воскликнул Анри и готовился выбраться из теплой постели. Он не получил то, зачем пришел. Вместо понимания и сочувствия Элизабетта набросилась на него с подробностями подготовки к свадебной церемонии и не думала прислушиваться к его мнению!
– Ты не понял! Журналистам приказано писать о твоей активной деятельности в развитии культуры! Команда выполнит работу, а заслуги припишут тебе! Титул используй в Золотом Дворце и не рассказывай друзьям о нем! Делай, что задумал – открывай студию, записывай Сашу, организуй бесконечные туры с Льюисом Пеном или без него, мне все равно, но только я уговорила бабушку сблизить нас, чтобы ты иногда задумался, что нужно задержаться в Золотом Дворце не на два дня, а на полгода, ты тут же все испортил!
От обиды Элизабетта перевернулась на другой бок, слезы потекли из глаз.
– Я совершил ошибку, придя сюда, – произнес Анри, выбрался из кровати, натянул мокрые джинсы и готовился надеть футболку. Пропуск выпал из кармана.
– Стой! – Элизабетта схватила его за руку и потянула обратно, краем ночной рубашки вытирая слезы. – Упрямец и гордец! Ты обещал мне поддержку в тот день, когда я призналась, что возвращаюсь к бабушке! Что вышло на самом деле? Едва возникли сложности, ты задумал сбежать. Тебя преследуют бесконечные стрессы из-за разногласий с мистером Пеном. Если станешь переживать из-за наших отношений – сломаешься совсем. Неужели ты не понимаешь, я люблю тебя за твой упрямый и гордый характер, но если ты меня любишь, то уступи, в первый и последний раз!
Ее взгляд был жалким и молящим. Она молчаливо смотрела на него и могла только догадываться, как он поступит. Анри бросил рюкзак на пол, вернулся в кровать, под одеялом снял джинсы и бросил их на стул.
– Я тоже люблю тебя, – сказал он. – И повернул на вокзале в сторону Золотого дворца, потому что знал – ты ждешь меня. Бетт – ты единственный человек, с которым я могу поделится радостями, бедами и горечами. И меня это беспокоит. Раньше я выражал себя в музыке, а сегодня осознал – я пуст и вряд ли смогу сочинить новый шедевр.
Элизабетта покачала головой и обняла его.
– О чем я и говорила! Успокойся, расслабься, хотя бы здесь, со мной ни о чем не думай, у тебя появится время на реализацию новых идей, и я помогу тебе, обещаю, – она не сдержалась и поцеловала его.
– Билли добавил новые даты в график. Выступать придется каждый день. Я сбежал и возвращаться не собираюсь. Веста оправдала мой побег неадекватным поведением и пригрозила от имени Льюиса Пена неустойкой за сорванные гастроли. Мне не расплатиться с ним, если я хочу открыть студию до зимы.
– Кто знает о побеге?
– Веста, о ребятах и Саше я не подумал, спешил на вокзал.
Элизабетта вздохнула, скрывая неожиданную радость. Она придумала, как привязать его к Золотому Дворцу навсегда.
– Сколько нужно заплатить корпорации, чтобы Льюис Пен оставил Группу в покое?
– Много, он своего не упустит. До восхода солнца осталось несколько часов, и я не хочу думать о неприятностях. Когда я обнимаю тебя, то счастлив и Пен не имеет морального права вставать между нами.
Билли приехал в гостиницу после звонка Весты и около полуночи вошел в ее номер на четвертом этаже. Он огляделся и увидел раскиданные вещи на спинках дивана и кресел, листки бумаги, ежедневник, очки на столе, две грязные чашки и печатную машинку у кровати. Из ванной доносился шум воды. Билли догадался, что Веста там и принимает душ, а закрывать дверь не входило в ее привычку. Осторожно, перепрыгивая через раскиданные кофты, юбки и колготки, он достиг мини-дивана в кожаной обивке и присел. Черный дипломат, который он носил для солидности, Билли положил на прозрачный журнальный стол и, не стесняясь, плеснул в стакан коньяк из бутылки, которую нашел в мини баре.
Веста вышла из ванной, вытирая голову белым полотенцем, и не замечала присутствия Билли, пока не подошла к зеркалу. В отражении она увидела его лицо со зловещей улыбкой и обернулась, укрепив полотенце на голове. Билли вальяжно развалился на диване и пил коньяк.
– Ты! – воскликнула она и уставилась на менеджера Группы.
– Да, я. Ты звала на помощь, я собрал вещи и прилетел первым рейсом. Рассказывай, что случилось. Только дверь я бы рекомендовал закрывать, отель фешенебельный, но знаешь, всякие кадры могут ходить по этажам!..
Веста, не обращая внимания на замечание Билли, присела на кровать, вытащила сигарету из пачки, закурила и сказала:
– Анри сбежал! В его планах досрочно разорвать контракт с корпорацией.
Билли изумился и поставил полупустой стакан на стол.
– Очередной концерт мистера «рок-звезда»? – спросил он.
Веста заметила, что руки у менеджера затряслись от волнения и тревоги потерять все. Льюис Пен не был тем человеком, который прощал за оплошность. Билли умело спрятал истинные эмоции под маской безразличия. Веста стряхнула пепел.
– Внучка королевы так вскружила голову бедному Анри, что кроме совместного счастье в ее дворце, он думать ни о чем не может! – воскликнула она. – Мон поделился со мной подробностями жизни лучшего друга до знакомства с мисс Бетт. Он не стремился к серьезным отношениям и легко расставался с очередной пассией, если возникал выбор между ней и делом жизни.
– Я могу добавить к рассказу Мона, что Анри в прошлом (условно разделим его жизнь на две) любил славу и повышенное внимание к собственной персоне, и только думал, что он гениальный композитор, создающий музыку ради самовыражения. От статуса «поп-звезда» в альтернативном направлении не так просто отмыться. Что его возмутило на этот раз?
